Олена Степова
5 ч. · отредактировано ·
Зарисовки из зоны войны (продолжение). Гуманитарка.
Так сложилось, что гуманитарки перед Новым годом в город завезли много. Может, боялись бунтов, может к празднику пиар нужен был, может совесть чего-то там возвестила, но вот только потянулись в город обозы. Так что мы со своим, выглядели на фоне богатств Рината Леонидовича, весьма скромно. Ни тебе водки, ни тебе снарядов, ни тебе, другого портящего здоровье и мир составляющего гуманитарно-дружелюбного груза.
Но мы и не для всех, и не для галочки. От сердец друзей, к сердцам друзей. Очень боялись провозить лекарства, напуганные рассказами Донецких сталкеров, работающих по Донецкому направлению, о таможне ДНР. А зря. Луганские и Донецкие направления и регионы очень разняться. Как и количественный состав войск, бандитских группировок. Возможно из-за того, что Ровеньки, Свердловск, Краснодон глубокий тыл, а концентрация войск в Дебальцево-Мариупольском направлении. Возможно, что Антрацит оплот казачества, а ЛНР оплот чего-то другого. Возможно даже из-за того, что щупальца войны сейчас жалят сильнее на линии огня. Оставив в покое мои измученные края, рыщут в поисках новых жертв, территорий по краю фронта. Не знаю. Так, что моим единомышленникам повезло наблюдать весьма странные перемены, происшедшие в городе, события, встречи…
По старой дружбе работаем с «чернобыльцами». Они знают меня, я их. У них, как и во всем городе, области, да, что говорить, стране, такой же раскол. Одни ждут Путина и заслуженных льгот, другие верят в Украину и ждут освобождения. Никто уже ни ругается, ни доказывает. Каждый злобно поглядывая на оппонента, ждет своего триумфа. Многие плюнули на вражду, мол, «паны решают, а мы як лохи перескублысь» и просто живут, решая свои проблемы.
Разделение в их среде прошло опять же на материальном уровне. Не на патриотическом. Более того, те, кто «за Путина» не верят в русские новостные страшилки, честно говоря «фигню несут, но нужно для острастки, чтобы сорганизовать народ в борьбе против укров». В Россию стремятся исключительно за благами, обиженные на решения украинских судов, многолетние мытарства по ним из-за неправильного начисления пенсий, десятков требований государства к оформлению пособий, постоянно меняющие формы справок.
Среди пророссийско настроенных, много «липовых» чернобыльцев, как их называют даже свои, рвачей, которые просто «приобрели» такое право за мзду, и после разговоров о люстрации, боялись потерять льготы.
Те, кто «за Украину», хоть обижены теми же судами, но готовы бороться против коррупции, считая, что очистив страну, и выявив тех, кто купил себе незаконные пенсии, наконец-то и без судов, получат свои законные выплаты. Вот такой круговорот мнений.
Славик, наш поселковый джентльмен и балагур, «чернобылец». Узнав, что неподалеку от нас раздают гуманитарку, тут же пробежал по улице, обзвонил всех своих и, посадив в машину «прекрасных леди», как он называет наших бабулек, рванул в бой за праздничным набором каш и тушенки.
-Бабульки, берем, не стесняемся,- подначивает он уличных,- гражданин Ахметов не обеднеет, а вы у меня формы теряете. А женщина без форм, это разве женщина, - размышляет он, ставя пакеты в багажник,- женщина она греть должна и вдохновлять. Вот женщина в форме, завсегда вдохновляет, сальца на хлебушек покласть, да рюмашку опрокинуть, да, дамы? Шото нищевато, товарищ Ахметов гуманитарит,- критикует он пакеты,- ни тебе красной икры, ни колбаски московской, ни конфет «рот-фронтовских». Ей, товарисчь,-обращается он к высокому статному мужчине,-чего это товарищ Ахметов на наших женщинах шоколадку сэкономил? Дамам на фронте фронтовую шоколадку обязаны давать!
-Извините, что,- не понимает мужчина,- я не понимаю о чем вы.
-Ну, помощь от кого, от Ахметки, - вопрощает наш неуемный Славик.
-Нет, что вы, - непривычно вежливо и непривычно тихо отвечает мужчина, раздающий пакеты, - это наш приход собирал. Я священник. Отец Ионикий. Из Крыма. Мы услышали, что голодают пенсионеры на Донбассе, вот, люди собрали. А сладкое вчера детишкам, в детсады развезли, - улыбаясь, ответил он, обескуражив и Славика, и бабушек.
-Как священник, как из Крыма,- удивился Славик,- а веры какой?
-Православной, - тоже удивился священник,- а у вас какая здесь церковь, хоть священники Московского патриархата в живых остались, есть выжившие, я бы помог.
Славик, опешил.
-Так ты, батюшка, православный? Помощь нам привез? А дальше куда, какие планы у вас, батюшка, - поинтересовался Славик, - могу ли я вам предложить помощь в сопровождении и ознакомлении с ущемленным православием и действительно нуждающимися.
-Конечно, - обрадовался отец Ионикий.
-А не боитесь, отец святой или как вас там, правильно называют, мы люди не грамотные в должностях,- спросил Славик, - с чужим человеком по городу куролесить, тем более в страшном таком государстве.
Отец Ионикий улыбнулся:
-Людей бояться в мир не ходить.
-Давай, батюшка, я тебе город покажу, - предложил Славик, - не то, куда тебя казачество возит, а город.
Отец Ионикий согласился.
-Чтобы понять наш мир, тебе батюшка со своими повидаться нужно. Ты спрашивал об оставшихся в живых, поехали?!
Дело в том, что в нашем городе все церкви Московского патриархата. Есть правда и молитвенный дом «Свидетелей Иеговы», баптисты, «Христос есть ответ», синагога. Но весь город в маковках, часовенках. Ни одна церковь не разрушена. Ни один молитвенный дом не закрыт.
Славик, для полноты обзора сделал круг почета по городу, показав самые большие церкви, храмы, завез батюшку на бурлящий рынок, познакомил с пенсионерами, делающими покупки к Новому году.
Он у нас еще тот гид-экскурсовод. С подходом. Увидел знакомого и давай при батюшке расспрашивать, как тот пенсию в Украине оформил, быстро ли, как получил, сколько обошлось, где справку брал, что, мол, переселенец. Да и с удивлением, мол, «она, как и платят, та ты ша, а чу в укропии, ты ж, вроде против був, а…на референдум не ходыв, не против, пенсию заробыв и молодцы, шо платят, бо эти черти, только стрелять умеют»…На десятом опрошенном и не ходившем на референдум, Славик решил, что батюшка-крымчанин готов к более серьезным потрясениям. Он завернул в церковь святой Великомученицы Ольги, что у нас на «Широком». В церкви идет ремонт. Отец Сергий еще летом, в войну, затеял утепление стен и внешнюю штукатурку под «европокраску».
-Отец Сергий, - зычно позвал Савик, - эх, никак не привыкну к «отец», раньше вместе в бригаде работали, он у нас бывший шахтер, эх, так зажигали, когда здоровечко было.- Вот, гостя к вам привез. Из Крыма. С помощью. Если надо. Говорит, ищет выживших в городе священников, говорит, у нас тут нет православных храмов, все хунта разрушила, вот, целый день ищем хунтовский, укропский храм, раскольников этих, не подскажешь, где их у нас в городе найти?
Отец Сергий, как-то проигнорировав вопрос о раскольниках, сразу перешел к помощи. Обрадовался, говорит, очень надо, строителей кормить нужно.
-Каких строителей, - не поняв ситуации, спросил отец Ионикий,- у вас же люди голодают, им же помогать нужно. Почему вы не готовите для людей, не открыли столовые бесплатные?
-Ну, что вы, кто голодает,- ответил отец Сергий,- ко мне никто не обращался, нуждающихся у нас нет. Наоборот, люди даже в нужде должны на храм жертвовать. Мы вот, на строительство собираем. Все несут, кто сколько может. Так что, ваша помощь, кстати, строителям и благоустроителям пойдет.
-Отец Сергий, а тезка мой где, Ярослав, - спросил Славик, - давно что-то не видел, домой, что ли поехал.
-Да вон, в храме, - махнул на дверь отец Сергий.
-Пойду, поздороваюсь, с почти тезкой. У нас просто в церкви главный зодчий, художник и звонарь, Ярослав, из Западенщины, Ярослав Здубичь, - пояснил Славик отцу Ионикию,- Пойду, бандеровца подостаю, а вы пока пообщайтесь. Батюшка, ты ж только о распятых мальчиках не транди, - обратился Славик к отцу Сергию, подморгнув, - я батюшку уже в курс дела ввел.
Назад к машине отца Ионикия ехали моча. Славик видел растерянность и смятение много увидевшего священнослужителя.
